Бруно Понтекорво

В Москве Понтекорво жили в пятикомнатной квартире в доме на улице Горького (сейчас Тверская, д. 9), недалеко от Центрального телеграфа. Соседями по дому были академики, военные высших чинов, деятели культуры и сама министр культуры (1960–1974) СССР Е. А. Фурцева.

В конце октября 1950 года Бруно Понтекорво начал работать в Дубне. Здесь в так называемой Гидротехнической лаборатории (ГТЛ) АН СССР находился крупнейший в мире ускоритель, синхроциклотрон. В 1950 г. синхроциклотрон ускорял протоны до энергии 480 МэВ, самый мощный американский ускоритель в то время, синхроциклотрон в Беркли, — до энергии 390 МэВ, а английский ускоритель в Харуэлле имел 170 МэВ. «Я хорошо помню, как в октябре 1950 года М. Г. Мещеряков показал мне дубненский синхроциклотрон — самый мощный в то время ускоритель в мире. Он произвел на меня огромное впечатление» (Б. Понтекорво, доклад на заседании ОЯФ АН СССР, 1967 г.). Первая запись в рабочем журнале, который надо было вечером сдавать в «первый отдел», а утром получать обратно, датирована 1 ноября 1950 года и сделана на английском языке.

Для проживания семье Понтекорво был предоставлен двухэтажный коттедж на улице Парковой (ныне Векслера). Первое время Бруно и особенно Марианна чувствовали себя одиноко из-за незнания языка и телохранителей, везде сопровождавших ученого. Общение происходило в основном на работе. «В России принято обращаться друг к другу по имени и отчеству, и нам, фактически сверстникам Бруно (мне было столько же лет, сколько и ему, а Мещеряков был старше всего на три года), было неудобно называть его только по имени. Что касается молодых сотрудников, то они считали это просто невозможным. Поэтому в первую же встречу я спросил Бруно, как звали его отца. Он ответил: «Массимо». Тогда мы договорились, что будем называть его Бруно Максимовичем. С тех далеких лет он стал известен в научных и общественных кругах России как Бруно Максимович Понтекорво» (В.П. Джелепов, «Гений Бруно Понтекорво»).

Дети начали учебу в обычной школе. «В Англии мне потребовался год, чтобы почувствовать себя ”своим”, чтобы все было хорошо с друзьями, чтобы я одинаково одевался. Но когда я приехал в Дубну и 10 ноября пошел в школу, у меня в течение одного дня все проблемы были решены. Были друзья, причем они знали максимум два-три английских слова, а я русских ни одного не знал. Тем не менее сразу образовался круг общения» (из интервью Д. Б. Понтекорво газете «Троицкий вариант — Наука»*).

Среди научных исследований Б. М. Понтекорво того времени — попытки поиска водорода ⁴Н, изучение процессов рождения и взаимодействия π-мезонов и другие. В ноябре 1950 г., за два года до А. Пайса, предсказал закон ассоциативного рождения K-мезонов совместно с гиперонами.

*выполняет функции иностранного агента

До 1955 года пребывание Понтекорво в СССР было строжайше засекречено. О том, куда он пропал во время итальянского отпуска, не знали даже ближайшие родственники семьи. В 1955 году в Академии наук СССР состоялась пресс-конференция для представителей советской и иностранной печати, где впервые за пять лет Бруно Максимович выступил с публичным обращением: «Я хочу обратиться ко всем честным людям и в особенности к ученым, к физикам, многих из которых я знал лично, с которыми я работаю и уважаю, людям большого ума, просить их, чтобы они определили свои позиции. Сегодня нельзя стоять в стороне! Реакционная желтая печать капиталистических стран затемняет сознание многих людей. Однако есть вещи, которые должны понимать даже дети. Например, как можно верить, что Советский Союз якобы угрожает Соединенным Штатам, чьи военные и авиационные базы находятся вблизи Советского Союза».

В 1956 году был образован Объединенный институт ядерных исследований. Две действующие в Дубне научные организации: ИЯП (бывш. ГТЛ) и ЭФЛАН — стали его первыми лабораториями, Лабораторией ядерных проблем (ЛЯП) и Лабораторией высоких энергий. В ЛЯП ОИЯИ Бруно Максимович и проработал почти сорок лет. Здесь с 1971 по 1990 годы он руководил Научно-экспериментальным отделом слабых и электромагнитных взаимодействий. В 1958 году его избрали членом-корреспондентом Академии наук СССР, в 1964 — действительным членом.
В 1967–1993 годах Понтекорво был членом научно-координационного совета Института физики высоких энергий (Протвино). «Бруно Максимович принял деятельное участие в становлении Института физики высоких энергий(ИФВЭ, Протвино) и выработке программы его исследований. Будучи в течение многих лет председателем нейтринного Совета при АН СССР, Бруно оказывал неоценимую поддержку во многих экспериментальных исследованиях. <…>

К сожалению, Бруно не смог сам реализовать свои наиболее смелые идеи:

Ответ на вопрос, почему так получилось, очевиден, он целиком связан с условиями жизни и научной работы в тогдашнем Советском Союзе. Что касается проблемы двух нейтрино, то ее нельзя было решить в СССР из-за отсутствия соответствующего ускорителя, а о том, чтобы сделать предложение Понтекорво основой какого-либо международного эксперимента в ЦЕРНе или США с его участием, невозможно было по тогдашним условиям даже и подумать. (Тем более, что Бруно еще два десятилетия спустя не выпускали из соцлагеря под фальшивым предлогом его безопасности)» (С. С. Герштейн, «Воспоминания и размышления о Бруно Понтекорво»).

Б. Понтекорво — член Компартии Италии с 1936 года и член Коммунистической партии Советского Союза с 1955 года. В. П. Джелепов в статье «Гений Бруно Понтекорво» писал: «...президент итальянской Академии деи Линчеи Джорджио Сальвини, выступая в Венеции в 1994 г. с докладом «Наследие Бруно Понтекорво», [сказал]: "...он убежденно верил в коммунизм как вдохновляющую и правящую в мире силу, как человек, верящий в свое религиозное ‘кредо’". Бруно был итальянским коммунистом и, приехав в Россию, вскоре вступил в нашу коммунистическую партию. <…> Бруно был тогда коммунистом-идеалистом, искренне верившим в силу и правильность выбранного Россией пути развития».

«Я придерживался левых политических убеждений. С самого начала это было связано прежде всего с моей ненавистью к фашизму и, как я теперь думаю, с чувством справедливости, привитым мне отцом. С середины тридцатых годов вплоть до семидесятых мои представления определялись категорией нелогичной, которую я сейчас называю “религией”, каким-то видом “фанатичной веры” (которая уже отсутствует), гораздо более глубокой, чем культ какой-либо одной личности» (Б. Понтекорво, Una Nota Autobiografica).

В 1980 году Б. М. Понтекорво был избран почетным доктором естественных наук Будапештского университета, в 1981 — иностранным членом Академии деи Линчеи (Италия). В 1991 году Университет Феррары (Италия) избрал его своим почетным доктором.

В 1990 году Бруно Максимович оставил пост начальника Отдела слабых и электромагнитных взаимодействий ЛЯП ОИЯИ и до 1993 года занимал должность научного консультанта дирекции ОИЯИ.

Б. М. Понтекорво до конца семидесятых годов был практически невыездным. «К большому сожалению, жизнь и деятельность Бруно Понтекорво у нас в стране долгое время омрачалась тем, что он был лишен права выезжать за границу. Лишь после моих хлопот как директора лаборатории и нескольких настоятельных обращений руководства института и Академии наук в высшие государственные инстанции в начале 1959 г. ему было дано разрешение на выезд за рубеж, но при этом только в страны-участницы ОИЯИ. Начиная с 1959 г. он посетил Китай, Болгарию, Венгрию (по несколько раз), Восточную Германию, Чехословакию, Польшу, Румынию, Монголию» (В.П. Джелепов, «Гений Бруно Понтекорво»). Снова попасть на родину, в Италию, ему удалось только в 1978 году, на 70-летний юбилей Эдоардо Амальди.

«Я вернулся в Италию на несколько дней после долгих 28 лет отсутствия! У меня нет слов, чтобы описать эмоции, которые я испытал, когда вновь оказался в Институте физики Ферми и Амальди, Разетти и Сегре, Майорана и Вика… Впоследствии я приезжал в Италию почти каждый год и на значительно более длительные периоды времени. Я нашел страну, совершенно отличной от той, в которой я жил прежде. Вот самые первые впечатления. Италия полна не только иностранных туристов, но и иностранных рабочих, среди которых много цветных. Нет больше голода, нет портретов Дуче, нет пыли в маленьких городах, автострады в отличном состоянии и напоминают американские. Кроме того, к моему стыду, я впервые, в возрасте 65 лет, был поражен прелестью маленьких итальянских городов, которые, как и тройку великих (Венецию, Флоренцию, Рим), я вновь посетил: Пизу, Лукку, Сиену, Сан-Джиминьяно, Урбино, Губбио, Ассизи, Монтепульчано, Орвието, Совану...» (Б. Понтекорво, Una Nota Autobiografica).

В конце жизни Понтекорво у него обострилась болезнь Паркинсона. «Первые признаки болезни дали о себе знать как раз по возвращении Бруно Максимовича из Италии в 1978 г. И с тех пор болезнь прогрессировала неустанно. И только благодаря мужеству Бруно Максимовича, боровшегося с ней практически один на один до самого конца, не поддаваясь отчаянию (во всяком случае, никогда на людях), несмотря на мучительное, порой беспомощное состояние, только благодаря его огромной силе воли и духа, он жил среди нас еще 15 лет» (И. Г. Покровская, «Судьба свои дары явить желала в нем…»).

В конце июля 1993 года он вернулся в Дубну из очередной итальянской поездки, в августе отметил свое 80-летие. Скончался Бруно Понтекорво спустя месяц, в сентябре. Его прах был разделен и захоронен в Дубне и Риме.