Бруно Понтекорво

Скажем так, у него своя компания, у меня своя была. Но в его компании, конечно, были выдающиеся люди, например, Мигдал, Капица Сергей Петрович, Виктор Суетин — блестящий инженер из Курчатовского. Я только один раз был в их компании. Это у нас было дома. У них была такая компания: четверо физиков, а остальные были только писатели, киношники, но я их не знаю. Однажды у нас был дома не кто-нибудь, а Окуджава! [Но это] потом я узнал. То есть когда он был, [я подумал]: новый интересный человек. Но только потом, много лет спустя, я уже понял, кто это такой. Крылов из Кукрыниксов тоже был в компании как-то. Но самый интересный из этой компании был Мигдал. Он удивительный человек! Кроме того, что он выдающийся физик, конечно, он отличался тем, что он очень остроумный и за что бы он ни брался — у него [получалось] хорошо! Он в свое время, я помню, решил заняться скульптурой и стал делать прекрасные скульптуры! Потом была мода, женская мода, на какие-то заколки, и он стал такие штуки делать. И делал прекрасно!

Потом… Я не одобряю водку, скажем так. Но вот есть люди, которые напиваются и противными становятся. Мигдал… Я его видел еще на конференциях, то есть дома один раз только, а вот на конференциях видел. Если он пил что-то, он чем больше пил, тем становился симпатичнее, веселее. Он из всей компании, которых я видел, по-моему, был самый интересный.

***

Мы с отцом мало обсуждали физику, и мы с ним никогда не работали вместе. У нас нет общих работ.

Сейчас, кстати, цитируют отца, довольно часто, что «какой я был дурак там…», совсем не в том смысле. Он не имел в виду, что он ошибался. Он имел в виду, что жизнь идет, и выяснились другие вещи. А многие воспринимают так: он понял, что коммунисты — идиоты, а те — умные. Ничего подобного! Совсем не так. Он не менял своего мировоззрения. И я считаю, что это правильно. Это главное.

Другое дело, надо выяснить, как это сделать. И в физике тоже не сразу все выясняется. О чем ты думаешь, работаешь, потом и выясняется.